...обещанный ДЕТСКИЙМИР продолжается здесь (драбблы 12-17, то есть вся
ГактоСага целиком)
UPD: добавлен номер 17!
* * *
Schwarz Kreuz: ДЕТСКИЙМИР
Автор: fey_puck
Переводчик: ki-chen
Примечание переводчика: для тех, кто до прочтения этих драбблов знал о Гакте столько же, сколько и я (не будем уточнять глубины этих познаний))), вот тут —
ссылка на пресловутую
Vanilla... и там же фансервис и штаны из змеиной кожи — сдается мне, что автор вдохновлялся тем же самым)))
12. ГактоСага: Vanilla
читать дальшеНазад-вперед.
Назад-вперед.
Назад-вперед.
Назад... пауза... вперед... пауза... шорох.
Этот ритуал Кирито имел возможность наблюдать всякий раз, когда дядя Шульдих радостно заваливался к нему в комнату и вставлял в DVD-плеер один из тех дисков, что подарил ему на день рождения. Кирито, впрочем, не возражал: они ему и самому очень нравились.
Если бы еще дядюшка не так вопиюще пускал слюни...
— Дядя Шульдих!
Немец рассеянно отмахнулся.
— Отвяжись, ребенок, я восхищаюсь его музыкальными талантами.
— Ты уже полчаса восхищаешься его талантами, — заныл Кирито.
— Это классная песня! — рявкнул Шульдих в ответ. Вот что ему нравилось в собственном сыне. Бретт никогда не ныл. Скорее от него можно было дождаться бешеного взгляда в упор и ментального взрыва, но с этим немец справлялся без проблем. И Бретт уж точно не стал бы изводить отца нытьем, пока тот любуется, как Гакт дергает бедрами, в этих обтягивающих штанах из змеиной кожи.
Чертовы дети.
Очередной тяжкий вздох — и Шульдих закатил глаза.
— Ладно. Переключу на другую песню. Доволен? — Зловредный надоедливый сопляк, мысленно добавил он. — Тебе повезло, что ты мой любимый племянник.
— Но...
— Да, да. Конечно. Ты мой единственный племянник. И как только людям не надоедает говорить банальности вслух?
Кирито захлопнул рот. Он терпеть не мог все эти телепатические фокусы.
— Отлично. Тогда я займусь уроками... — Но рыжеволосый немец уже ничего не слышал, погруженный в транс гактообожания.
Еще немного — и наступит гактооргазм.
Чуть позже, когда Шульдих куда-то вышел, а остальные Шварцы (дети теперь официально числились в группе, в том числе ради страховки) собрались к ужину, Кирито откашлялся. Пять пар глаз устремились на него.
— Мне кажется... у дяди Шульдиха проблема.
Бретт хмыкнул.
— М-да, для ботаника соображаешь ты небыстро. Что, только заметил? — Он поморщился, схлопотав телекинетический подзатыльник. И сердито покосился на сидящего с довольным видом Наги.
Кроуфорд поправил очки.
— Если не принимать во внимание очевидные моменты, на которые указал мой сын... я, в общем, склонен с этим согласиться. Это помешательство... на как-там-его — Гакте? — выходит за пределы разумного. Пару дней назад я видел, как он заставил всех четверых Вайсов прыгать на одной ножке и пискляво распевать «Ня-ня-ня-ня».
У слушателей ушло минуты полторы, чтобы осознать тот факт, что они только что собственными ушами слышали звуки «ня-ня-ня-ня» из уст Кроуфорда, — после чего дискуссия возобновилась.
— Я видела, как дядя Шульдих корчится, и решила, что у него припадок. Но он сказал, что просто танцует, — задумчиво пробормотала Кайлин.
— А я его видел в форме школьницы! — радостно поддержал Кирито. Почему-то никто не счел нужным уточнить, что для Шульдиха это нормально.
Наги поставил на стол блюдо с овощами и задумчиво поскреб подбородок.
— Полагаю, мы могли бы выкинуть эти диски...
...И растерянно заморгал, когда дети — все трое — хором возопили:
— Нееееееет!
Фарфарелло мысленно внес Гакта в список людей, которых надо успеть убить прежде, чем его дочери исполнится восемнадцать.
В этот момент дверь распахнулась и на кухню с блаженной улыбкой ввалился Шульдих. Он выглядел на редкость довольным собой, а это, по опыту Кроуфорда, всегда предвещало недоброе. Шульдих привалился бедром к плечу оракула и ухмыльнулся.
И тут же нахмурился, обнаружив, что все остальные продолжают есть, как ни в чем не бывало.
Телепат кашлянул.
— Передай курицу, — попросил Наги Бретта, и тот послушался.
По ментальной связи Шульдих разослал им сигнал — по ощущению, как будто кто-то разом наступил каждому на мозоль, — и просиял, заслышав ответные стоны. Кроуфорд единственный продолжил есть, как ни в чем не бывало.
— Как у тебя это получается? — просипел Бретт, одной рукой хватаясь за голову.
— Наработанный за годы иммунитет. — Кроуфорд отложил палочки и воззрился на своего любовника. — Ну?
— У меня, — торжествующе объявил Шульдих, — есть классная новость.
— Ты собрался переехать?
— Ты купил мне машину?
— Ты наконец решил сделать операцию по перемене пола?
Когда все на нее покосились, у Кайлин хватило ума изобразить смущение.
— Нет. — Рыжий прошелся ногтями по лацкану кожаного пиджака и пристально их осмотрел. — Я достал билеты на концерт Гакта. — И, как фокусник из рукава, извлек на свет божий три конверта. — Ну же, признайте наконец. Я бог. — Он крутанулся на пятках и вылетел за дверь, не дожидаясь ответа. Никакой нужды в подтверждениях. Он и так это знал.
Все остальные молча уставились друг на друга.
— И что теперь? — спросил наконец Бретт.
— Теперь... будем ждать.
— Чего?
— Ничего. — Кроуфорд вновь поправил очки. — Пусть идет. Ему нужно этим переболеть. Извлечь наружу.
— Что-нибудь он точно извлечет, — пробормотал Бретт.
— Да уж, что-нибудь, — откомментировал Кирито. После чего покраснел, как рак, и сполз под стол.
* * *
За час до концерта девочки-подростки уже толпились вокруг концертного зала, сплошь в кружевных блузках, плиссированных юбочках, в сапожках до колен. Восторженно щебеча и хихикая, они спускали все свои сбережения на какую-то ерунду, которой торговали в окрестных киосках. Бретт опять почувствовал себя в меньшинстве, но на сей раз цвет волос не имел к этому ни малейшего отношения.
— Здесь такой уровень эстрогена, что я сейчас захлебнусь, — пробормотал он, шагая рядом с Шульдихом и Кирито.
— Подними щиты повыше, — рассеянно велел ему отец, которого сейчас интересовало лишь одно: стоит ли покупать фигуру Гакта в натуральную величину, выставленную на аукцион.
— Сомневаюсь, что это поможет.
— Ага. Прелесть какая. О-о-ой, подушечки...
Кирито опасливо озирался по сторонам. Первый в его жизни концерт... И отец бы его ни за что не отпустил, но дядя Брэд велел, чтобы кто-нибудь ответственный и здравомыслящий сопровождал этих двоих рыжих недоумков.
— А почему тут всё такое дорогое?
Бретт закатил глаза.
— Да потому что фанатки по-любому купят, о мой тупоумный братец.
— А-А-А! Дух Гакта! В бутылке!
* * *
Кирито заметил, что ближе к окончанию концерта восторженная улыбка на лице Шульдиха понемногу трансформировалась в хищный оскал. Он попытался обратиться за помощью к Бретту, но тот пялился на сцену, как завороженный.
Честное слово, лучше бы папа оставил его дома, он поиграл бы в видеоигры. Нельзя же вешать на подростка такую ответственность, в конце концов!
Как только концерт завершился, он ухватил двоюродного брата за шиворот. Тот растерянно заморгал, лишь теперь осознав, что уже направлялся к сцене. Школьницы теснились вокруг, переполненные щенячьим восторгом.
— Черт! — неожиданно воскликнул он. — А где отец?
Кирито обхватил себя за плечи и зарыдал.
* * *
— Я с группой, — объявил Шульдих охране. Те посомневались секунду-другую, но почти сразу отступили в сторону. Иногда все же удобно быть телепатом... По пути за сцену, немец составил план.
Первое, найти членов группы.
Второе, отыскать Гакта.
Третье, пожаловаться, что было мало фансервиса.
Четвертое, потребовать исполнение Vanill’ы в личном порядке.
Теперь у него был план и была цель. Шульдих протолкался мимо рабочих сцены и техников, мимо поклонниц и охранников, которые пытались их вытолкать прочь, мимо членов группы, которых наконец нашел, и проскользнул в гримерку Гакта, не скрывая своего торжества.
— О, Мой Гакт, — выдавил Шульдих.
Гакт, невозмутимо восседавший в бархатном кресле в окружении букетов роз, вздрогнул и обернулся. И торопливо отложил пушистую розовую ручку, которой что-то черкал в блокноте.
— В чем дело?
Одних этих слов Шульдиху почти хватило, чтобы рухнуть на колени.
Гакт поднялся с места, гибким, слитным движением.
— Кто вы такой, черт возьми?
— Худший из твоих кошмаров, — привычно отозвался Шульдих и тут же поправился: — Или твой влюбленный раб. Как угодно.
— Прошу прощения? — В голосе музыканта появились напряженные нотки. Шульдих содрогнулся. Гакт встал в боевую стойку, невзирая на тесные кожаные штаны. — Думаю, вам лучше уйти. Я —Повелитель... ну, в общем, всего.
Глаза Шульдиха вспыхнули, как лампочки.
— Дайте две! — выпалил он.
Гакт осекся.
— Че...
— Умоляю, просто возьми меня! Я не могу больше терпеть! — провозгласил Шульдих и распростерся на полу у ног своего бледного Адониса. — Ты у меня в крови, ты у меня в мыслях. Эти чертовы бедра, которые дергаются туда-сюда, выжжены на моей сетчатке...
На какой-то миг Шульдих изумился, что он делает, на коленях, перед какой-то рок-звездой? Это было вопиюще. Унизительно. Противно его естеству. Зачем он так себя ведет?!
Но затем чужая рука вцепилась ему в волосы и чей-то глубокий голос объяснил, что именно с ним сейчас произойдет, и Шульдих расслабился. «Так вот оно что», — подумал он... и тут же оказался на спине, прижатый к полу ста десятью фунтами вожделеющего совершенства.
— О, господи!
— Называй меня просто Гакт-сама. Этого достаточно.
— Скажи это. Хотя бы раз! — взмолился Шульдих.
И Гакт со вздохом наклонился вперед, почти касаясь губами острой скулы немца.
— Kimi wa... boku no... Vanilla...
* * *
Члены группы, собравшиеся рядом с гримеркой, дружно вздрогнули при истошном вопле:
— ГАКТ-САМАААААААААААААААА!
Чача озадаченно уставился в потолок.
— Ну, хорошо хоть он больше не заставляет их кричать: «О, Верховный Повелитель и Владыка Совершенства»...
Ю тронул струны скрипки.
— Просто в тисках гакторгазма это слишком долго выговаривать...
И смущенно поежился, когда все вдруг посмотрели на него.
* * *
Шульдих приподнялся с пола, совершенно обнаженный, не обращая внимания на холод. Волосы торчали во все стороны, глаза горели из-под рыжей челки.
— Ну?
Гакт уже начал набрасывать новую песню, про огненные кудри и улыбку. Может, еще добавить что-нибудь насчет любви, такой белоснежной, что даже похожей на белых медведей?... Нет, это у него уже, кажется, где-то было. Ага, длинные ноги, затянувшие прямо в омут его... нет, ее... глаз.
Шульдих уставился на него в полном изумлении.
— Ты чокнутый.
— Хмм? — Неестественно-голубые глаза растерянно заморгали. — На меня нашло вдохновение, я общаюсь с музами.
— Ну да, ну да, ну да. И как? Что скажешь? — Шульдих не мог удержаться. — Ведь правда я — секс-бог... ничуть не хуже тебя?
— Наверное, — отозвался Гакт. — Хотя...
— Хотя — что?
— Ну, если честно...
— Да?
Гакт пожал плечами.
— Я все равно лучше.
* * *
Группа вновь вскинулась, когда до них донесся очередной вопль.
— Опять?
За стеной что-то с грохотом разбилось.
Ю приставил ладонь к уху.
— Нет, это не такой крик. Неправильный.
— А-а. Гаку-тян слишком к себе придирчив. Нельзя же так... Да и задолбало уже приводить гримерку в порядок после каждого концерта.
Дверь внезапно распахнулась, и лидер группы вылетел в коридор, преследуемый потоком ругательств.
— Это что, по-немецки?
— Понятия не имею. Может, пойдем перекусим?
— Отличная мысль.
13. ГактоСага: И мстя моя страшна...
читать дальшеСтранно было наблюдать, как Гакт крадется по коридору за сценой, точно в страхе, что на него в любой миг может кто-то наброситься из-за угла. Таким Гакта члены его группы никогда прежде не видели. Гакт мог маяться дурью. Гакт мог орать, когда что-нибудь шло не так. Гакт мог отпускать идиотские плоские шутки. Падать в обморок, курить, что-то бормотать себе под нос насчет Хайда — чего никто не понимал.
Но чтобы пробираться перебежками, как заяц-параноик!...
По крайней мере, раньше он себе такого не позволял.
А еще он стал иногда исчезать — на несколько часов кряду, никого не предупредив. Просто внезапно раздавался взвизг, и топот ног, и...
— По-моему, у него все-таки крыша съехала, — заметил Ю, который как раз репетировал новый танец со скрипкой. Шаг, еще шаг, батман, разворот, а теперь встряхнуть задом... вот так.
— Может, кто-то из поклонников-иностранцев? Они у него все со странностями, — предположил Чача. Новый танец, больше похожий на приступ эпилепсии, давался ему с трудом.
Внезапно обоих осенило.
— Да, точно, рыжий гайд...
Но тут же — внезапная вспышка — и упс... Всё исчезло.
— Нет, никаких подозрительных иностранцев я лично не видел, — закончил Ю.
В соседней комнате щелкнул бич.
— Ну, а теперь скажи, как меня зовут, ты, дрянь!
— ШУЛЬДИХ-САМА МАЙН ГОТТ AAAAAAAAAAAAAAA...
14. ГактоСага: Друг человека
читать дальшеВ резиденции Шварцев царило почти праздничное возбуждение.
Пару дней назад Фарфарелло притащил домой сердце какого-то бедняги в стеклянной банке, поставил на телевизор и объявил всем, что это — Фи-фи. Конечно, поначалу это вызвало нездоровый ажиотаж у всех остальных, но, с другой стороны, ирландец уже несколько недель пребывал в жесточайшей депрессии... так что трудно было бы ожидать от него оригинальности в выборе имен. Им просто хотелось отделаться от этой дряни, покуда она не поджарилась на телевизоре. Но Кайлин пришла в такой восторг, когда папочка сказал, что это ее новая игрушка, что наотрез запретила кому-либо прикасаться к банке. На третий день Шульдих совершил попытку... и утром проснулся с бантиками, приклеенными к волосам.
Так что Фи-фи остался.
А два оставшихся отродья решили, что и им без домашних любимцев — не обойтись.
Кроуфорд попытался встать грудью на защиту покоя в доме, но Кирито унаследовал от Наги его невозможный щенячий взгляд, а Бретт от обоих отцов — ослиное упрямство. Когда оракул осознал, что в этой битве ему не победить, он позорно бежал с поля боя, поставив единственное условие: никаких пушистиков!
— Хочу змею, — решил Кирито. Он прошерстил все кассеты National Geographic, которые отец дарил ему в детстве. — Буду кормить ее мышами, каждый год собирать сброшенную кожу, сушить ее, толочь и подсыпать в еду этим уродам — моим одноклассникам.
Бретт неохотно оторвался от телеэкрана.
— Может, проще попросить дядю Фарфа прийти к тебе в школу? От Кайлин все отстали, после той «родительской субботы».
— Нет, я хочу их как следует наказать.
— Хм. — Бретт перекатился на спину, так что теперь человечки на экране оказались вниз головой. — Шульдих сказал, что сам выберет мне зверушку. Кажется, отцу это не понравилось.
— Так ведь это же дядя Шу.
— Что, желторотики, кто тут поминает меня всуе? Я польщен. — Оба подростка обернулись к немцу, с довольным видом втащившему в комнату какой-то тюк. Следом спешили Кроуфорд, Фарфарелло и Кайлин. Шульдих радостно помахал им рукой. — Хай!
Кроуфорд подозрительно покосился на тюк.
— Шульдих... Я сказал: никакой шерсти в доме.
— Не дергайся, это только для перевозки, чтобы не привлекать внимания. Он не линяет. — С этими словами Шульдих сбросил тюк на пол и принялся развязывать, не обращая внимания на возбужденные вопли детей. — Ведь не линяешь, правда?
— Нет, Шульдих-сама. — Гакт испуганно огляделся по сторонам, выпроставшись из мешка. На Бретте его взгляд застыл, как у кролика, завидевшего удава. — Господи Иисусе... вас тут таких много?!
— Шульдих, это же самый знаменитый человек в Японии. Кто-нибудь непременно заметит пропажу, — попытался урезонить телепата Кроуфорд.
— О-о, как мне нравится, когда ты ревнуешь, Брэд. Не волнуйся, я нашел ему временную замену. Никто и не узнает, что мы позаимствовали Гаку-тяна.
Кирито нервно заозирался.
— Эй... а где мой папа?
И Шульдих ухмыльнулся еще шире.
15. ГактоСага: Все под контролем
читать дальшеУ Шульдиха появилось смутное подозрение, что он непоправимо лажанулся.
Сама по себе задумка с домашним любимцем была гениальной, тут даже спорить не о чем. И обставлено всё было на десять баллов. И Кроуфорд теперь тратил дофига времени, пытаясь привлечь внимание немца... прежде телепат о таком и мечтать не смел.
И детишкам котенок тоже нравился.
Возможно, даже немножко слишком.
Собственно, в этом и крылась проблема.
Или не только в этом. Кроуфорд то и дело твердил Шульдиху, что их гость приобрел над телепатом слишком большую власть. И чем дальше, тем хуже. «Ты просто ревнуешь, Брэд», — возражал Шульдих. Он мастер охмурять людей, заметил американец. Он вообще Мастер, мечтательно вздохнул Шульдих.
Так что, может статься, Кроуфорд и прав...
— Эй, рыженький, смешай-ка мне «Май-тай». Да побыстрее. И зеленый зонтик не забудь. — Бретт тут же бросился на кухню, насвистывая «Rich Girl».
Шульдих нахмурился. Ему-то Бретт и попкорн подать не желал, когда они смотрели кино, — не говоря уже о коктейлях!
Кайлин шумно вздохнула, расчесывая синий парик, водруженный Фи-фи на... голову — ну да, решил Шульдих, наверное это можно назвать и так.
— Гакт-сан, сейчас моя очередь!
Гакт сверился с расписанием, которое ему составил Кирито в начале недели.
— Ты можешь постирать мне белье. И если хочешь, возьми себе пару носков, малышка.
Кайлин с восторженным писком бросилась прочь. Фи-фи остался в одиночестве, под недочесанным уродливым париком — и явно недовольный происходящим.
Ну, в этом-то он был не одинок...
Оставалось лишь порадоваться, что Фарфарелло сейчас слишком занят, присматривая за Наги, иначе гость запросто мог бы лишиться кое-каких жизненно важных частей своего знаменитого тела.
Шульдих прошел в комнату и заметил у дивана нахохлившегося мальчишку.
— Эй, младенец, что за фигня?
— Ты забрал ковбойскую шляпу, — буркнул Кирито в ответ. — И шузы на платформе. Отец меня прибьет.
Шульдих хмыкнул, пальцем проводя по тулье.
— Это точно, — и ободряюще потрепал мальчишку по голове. У него сейчас были дела поважнее. Пора наконец всем показать, кто в доме хозяин.
Остановившись перед Гактом, он смерил того пристальным взглядом. На японце были кожаные штаны. И белая жилетка.
И он сидел, совершенно непристойно расставив ноги.
Выше пояса, напомнил он себе сурово. Смотри выше пояса.
Гакт не сводил с него своих поддельно-голубых глаз.
Шульдих откашлялся. Контроль. Всё под контролем. Я дол...
Гакт склонил голову к плечу.
...всё под...
И поудобнее откинулся на диване.
— Чем могу помочь...
...контролем...
— Шульдих-сама? — закончил глубокий голос.
Ч-черт.
Чуть позже Шульдих подумал, что, наверное, и впрямь стоит потратиться на наколенники.
16. ГактоСага: Финал
читать дальшеКроуфорд окинул своих товарищей по команде совершенно равнодушным взглядом.
— Ну, и чего вы от меня хотите?
— Избавься от него. Пусть он исчезнет. — Шульдих скрипнул зубами и стиснул кулаки. Отступать он не собирался.
— С какой стати?
— Ну... — Шульдих поежился.
— Ну... — протянул Наги, теребя пуговицу своего ультра-нового ультра-сексуального пиджака.
— Проклятье!
Все тут же обернулись на Фарфарелло. Тот моргнул единственным глазом и опять замолчал.
— Ну — что? — Кроуфорд решил проявить настойчивость. В глазах его при этом появился нехороший блеск. Самодовольство ощущалось на расстоянии пяти шагов, как запах дорогого одеколона.
Немец издал тяжкий вздох.
— Потому что я не могу. — Он раздраженно запустил руку в и без того растрепанную шевелюру. — Я пытался. Несколько раз. И не могу. Доволен?
Кроуфорд хмыкнул.
— А Наги?
— Мне две недели пришлось иметь дело с его поклонниками. — Телекинетик пожал плечами. — Правду сказать, я даже зауважал этого парня. Вы себе представляете, что это такое — когда несовершеннолетние девицы тысячами орут твое имя и предлагают от тебя кого-нибудь родить?
Все покачали головой и даже Шульдих. Если бы у него спросили лично, он бы признался, что его рекорд — девятьсот.
— Хотите, я им займусь! — И Фарфарелло радостно потянулся за ножом. Наги с Шульдихом синхронно вцепились в него с двух сторон, и телепат вновь решил воззвать к Кроуфорду.
— Да ладно тебе, Брэд. Ты с самого начала был против него. Это твой шанс.
— Точно. Я был против. Так с какой стати мне теперь подтирать за тобой, Шульдих?
— Но я-то не могу! Стоит мне оказаться от него в двух шагах, и я сразу...
— Мой сын высветлил волосы, Кроуфорд. Высветлил! Еще немного, и он выкрасит их в рыжий, или зеленый, или еще в какой-нибудь отвратительный цвет! — неожиданно воскликнул Наги, не обращая внимания на слитное «Эй!» со стороны Шульдиха и Фарфарелло. — Он портит детей.
На этих словах все четверо членов Шварц синхронно просочились в коридор, чтобы заглянуть в гостиную. Там, на диване, Гакт нежился в шелковом халате, в то время как Кирито массировал ему затылок, Бретт делал маникюр, а Кайлин чистила апельсины.
С мрачным видом четверо скользнули обратно в Зал Военного Совета, чтобы не возбудить подозрений противника. Фарфарелло принялся яростно царапать дверцу холодильника.
— Надо что-то делать.
Внезапно Кроуфорд сверкнул очками, и остальные тут же подались к нему, затаив дыхание в предвкушении.
— У меня есть план.
* * *
Гакт наслаждался. То, что началось как заправский кошмар, быстро обернулось в его пользу. Впервые за много лет он получил возможность отдохнуть по-человечески — и даже ни разу не падал в обморок, с тех пор как его притащили в этот дом. Совершенно довольный жизнью, он вздохнул, потянулся… и только теперь осознал неладное. В доме было тихо. Слишком тихо. Он выпрямился.
— Эй, ты, мини-немец, включи музыку. И принеси сюда мои диски. Пожалуйста, — добавил он, спохватившись.
Бретт вскочил с места, уронив маникюрный каталог, и ринулся на кухню. Внутренний голос, подозрительно похожий на голос Кроуфорда, заворчал, что он слишком уж пытается услужить этому Адонису, развалившемуся на его диване.
Другой внутренний голос — вылитый Шульдих — тут же принялся ругаться в ответ по-немецки на «этих лицемерных американцев». Бретт пожал плечами и двинулся дальше.
— Нет, Брэд, я этого делать не буду.
— Почему?
— Потому что не буду.
— Шульдих...
— Кроуфорд...
— Фарфарелло...
— Фарфи, когда говоришь свое собственное имя, — это не срабатывает.
Альбинос пожал плечами. А затем громко откашлялся, завидев Бретта, и остальные трое тут же прекратили спор.
Шульдих помахал сыну рукой.
— Хай!
Стараясь двигаться как можно осторожнее, без резких движений, Бретт ухватил диски, лежавшие на столе.
Шварцы улыбнулись. Синхронно. И рыжий подросток опрометью метнулся за дверь. Более пугающего зрелища, чем четверо синхронно улыбающихся Шварцев, было трудно себе представить.
Стоило ему оказаться в коридоре, как спор возобновился.
— Так почему нет?
— Да потому, Наги, что у меня фобия на это дело.
— А раньше не было.
— Да. Но Брэд, сволочь, из меня выбил эту привычку.
— Шу, я всего лишь кинул в тебя тапком. Один-единственный раз.
— Да, но психологическая травма...
* * *
Солнечный свет заливал спальню Шульдиха, освещая каждый уголок — и человека, спящего в кровати. Радостно щебетали птички. Где-то на улице смеялись дети. Гакт пробудился, взмахнул руками, потягиваясь, и покрывало взметнулось над ним, подобно плащу. Сунув ноги в тапочки, обнаруженные пару дней назад — и от которых Шульдих каждый раз как-то странно дергался — музыкант вышел из комнаты.
Кроуфорд сидел за столом и завтракал. Наги подстригал бонсай. Фарфарелло делал себе тосты, рядом на столе стояла банка с Фи-фи. Как мило, подумал Гакт. Они такие мирные, спокойные, им даже не нужно говорить друг с другом... Ему это чем-то напомнило золотые деньки с Маной.
А затем он заметил две вещи.
Во-первых, у них в ушах были затычки.
И во-вторых, куда-то подевался Шульдих.
— Прошу прощения, — протянул он сонно, — а где Шульдих-сама?
Кроуфорд, пристально смотревший за его губами, ответил:
— В ванной. Наверное, принимает душ.
— А-а.
И почему у них такие странные улыбки?
А потом кто-то запел.
И сердце Гакта разорвалось.
...Двадцать минут спустя Шульдих вышел, вытирая влажные волосы.
— Ну что?
— Сбежал, — объявил Кроуфорд. — Сработало даже лучше, чем я думал. В кои-то веки твое чудовищное пение принесло плоды.
Шульдих с сердитым видом шагнул вперед.
— Да как ты смеешь...
— Гакт-самааааааааааа!! — послышался внезапно тройной зов.
Шварцы поморщились.
— Вот ты им и объяснишь. — Немец подхватил Фарфарелло под руку. — Удачи!
Кроуфорд вскинулся.
— Эй, эй! Вы куда?!
— За новой игрушкой. Чтобы избежать лишнего кровопролития. — Шульдих уже шнуровал ботинки. — Что-нибудь миленькое, синенькое и пушистенькое.
— С длинными острыми зубами, — добавил у него из-за плеча Фарфарелло. И дверь захлопнулась.
Наги оторвался от бонсая.
— Сдается мне, я до сих пор не вполне пришел в себя после всех этих сценических выступлений. Лучше побуду пока у себя в комнате...
Кроуфорд выругался.
* * *
— Гакт, где тебя носило два дня? — возмущался Ю. — Мы тебя обыскались!
Два дня? Но потом Гакт вспомнил недовольного японца... наверное, тот его и подменял.
— Э-э...
— Только не вздумай говорить, что искал просветления. Ты нам это уже гнал. И вообще, ты католик.
Кажется, я попал, подумал Гакт.
Члены группы выжидающе смотрели на него. Надо придумать что-то такое, чтобы они поверили.
— Я был... э-э... я был с... Хайдом, — запинаясь, выдавил он.
Некоторое время остолбеневший Гакт наблюдал, как вокруг него из рук в руки переходят крупные суммы денег, причем большую часть забирает себе не кто иной как Ю.
— Я выиграл! — торжествующе объявил тот.
И Гакт понял, что хочет обратно в отпуск.
17. ГактоСага: Эпилог
читать дальшеКроуфорд заподозрил неладное, едва лишь открылась дверь. Он осознал, что что-то чудовищно неладно, когда дети завопили все хором, сперва возбужденно, а затем восторженно. И в этот момент он понял, что прошлое никогда и ничему никого не учит.
Во многом знании многие печали — так ему иногда казалось.
С решительным видом он вышел из спальни и двинулся в кухню. Фарфарелло сидел на полу и что-то напевал себе под нос.
— Фарфарелло, это не... О, Ч-Ч...
К ноге прилипло нечто синее и мохнатое.
Никогда прежде ничего подобного не случалось.
— Эт-то еще что такое? — вопросил он, пытаясь стряхнуть с ноги нечто.
Фарфарелло просиял.
— Мой новый щенок! — Он бросил в воздух кусочек мяса. Нечто метнулось следом с пронзительным «оооооо!»
Кроуфорду показалось, что у этой хрени четыре руки. Отвернувшись от альбиноса, он переключился на фигуру за столом. Шульдих радостно помахал ему в ответ. А потом ткнул в бок создание, которое устроилось у него на коленях, чтобы оно помахало тоже.
— А это — мой новый щенок. Правда, лапочка? — Немец потрепал того по голове. Мияви тут же лизнул его в щеку.
Оракул с силой втянул в себя воздух и потер переносицу.
— Шу, это не собака.
Телепат зажал своему «щенку» уши.
— Брэд, не смей так говорить. Ты его испортишь. — Кроуфорд закатил глаза и уже хотел было сказать всё, что думает по этому поводу, когда синее нечто вбежало — нет, вкатилось — обратно в кухню.
И вцепилось Фарфарелло в ногу.
— Вау, — объявил ирландец не без удовольствия. Зубы, похоже, оказались острые.
— И это — тоже не собака, — заметил Наги. — Оно вообще какое-то ненормальное. И, похоже, не слишком умное.
— А Шульдих чем лучше? Но Кроуфорд же его не выгнал.
Бретт зажал Шульдиху уши.
— Не смей так говорить. Ты разрушишь его представления о мироздании.
Шульдих отмахнулся, поудобнее устраивая своего питомца на коленях.
— У меня нет никакого представления о мироздании, понял, мелкий? — Мияви ткнулся носом ему в шею, требуя внимания. Немец с удовольствием подчинился и принялся почесывать тому живот.
Мияви задергал ногой и пристроил голову рыжему на плечо.
Заухмылявшись еще шире, телепат сдвинул руку ниже.
Мияви довольно заурчал.
Шульдих просиял.
— Можно, я его оставлю, Кроуфорд? Я буду его выгуливать, кормить, купать...
Когда существо у него на коленях радостно замяукало и задергалось, американец заметил, что рука Шульдиха исчезла за поясом потертых джинсов.
Кроуфорд закашлялся и ослабил галстук.
— Отлично. Пусть остается.
— И будет спать в нашей постели, хорошо, милый? — нежно проворковал Шульдих, хлопая ресницами. Мияви умильно покосился на оракула из-под челки.
И Кроуфорд почти услышал треск — это сломалась его сила воли.
* * *
— Мои родители — извращенцы, — откомментировал Бретт чуть позднее, когда они втроем смотрели по телеку какое-то шоу. — У нас в семье никогда не будет нормальных отношений.
Кайлин с Кирито вздохнули в знак сочувствия. Но тут Кирито перевел взгляд на экран.
— Эй, смотрите, кажется, там наш бывший котенок!
Все тут же уставились в телевизор. Гакт, на сцене еще с какими-то людьми, рассуждал об оружии и пытался разбить бутылку силой мысли.
— А я по нему скучаю, — призналась Кайлин. — Он был такой тихий, спокойный...
Братья закивали. Пожалуй, этим было трудно не согласиться.
Где-то в доме Шварцев завыла собака.
Примечание переводчика — 2: если нужен — портрет Мияви у меня где-то был))