Название: Five Ways Schuldig Never Got Laid
Автор: Card_slash
Фэндом: Weiss Kreuz
Персонажи: Шульдих, Айя, Оми, Йоджи, Кен
Рейтинг: R
Жанр: юмор
Примечание переводчика: запрос на перевод отправлен... а вообще — болею я! разве не заметно?!)))
читать дальше* * *
1. Четыре из двадцати (или: Фарф уходит в отказ)
— Послушай, котенок, — повторил Шульдих в четырнадцатый раз... Черт, ну кто бы мог подумать, что так трудно будет развести кого-нибудь на секс? Он вроде не настолько и непривлекателен. — Я провел опрос, и восемь из десяти фанаток со мной согласны: я сексапильный.
Оми Цукиёно — тем не менее — остался непоколебим. Вместо того чтобы уступить этим (совершенно неоспоримым) аргументам, он начал вытаскивать из заднего кармана какие-то графики и развешивать их на стене.
— Ты наверняка опрашивал своих фанаток. Именно такие неточные опросы и приводят к предвзятым выводам. — Первый лист был озаглавлен: «Фанатки считают Оми сексапильным». — Как показывают эти графики... — Он ткнул пальцем в схему и запнулся на полуслове. — Это что еще за ФИГНЯ?! — Оми совершенно недостойным образом замахал руками. — Четыре из двадцати?! Это как?! — Он метнулся к следующему графику (заголовок гласил: «Фанатки считают, что Оми Цукиено милашкой, но совершенно не сексуальным»). — Девяносто восемь из ста?! Я не МИЛАШКА! — И он смахнул бумажки со стола (едва не задев при этом Шульдиха, который вполне мог бы принять это как личное оскорбление, если бы не был слишком занят, пытаясь понять, какого черта он вообще делает в комнате Оми Цукиёно и пытается склонить к сексу своего врага).
— Ну что, займемся сексом наконец? — спросил его Шульдих.
— Нет!
— Значит, чуть погодя, да? Потому у меня еще Кудо с Кеном на очереди. А вот вашему Айе, наверное, сперва придется сделать лоботомию, чтобы уложить его со мной в постель.
— Чего? Ты что, собираешься... нет, стоп... ничего не говори. Я не хочу об этом слышать. — Оми не сводил взгляда с графиков на полу. Левый глаз у него при этом как-то странно подергивался.
— Скажи еще спасибо, что я не Фарф. Хотя, конечно, Фарф бы с тобой спать не стал... ты хоть и милашка, но не настолько. — Шульдих через плечо обернулся к Фарфу (который, судя по всему, всё это время сидел в углу, чтобы тут же раствориться, после положенной реплики). — Правда, Фарф?
Ирландец покачал головой.
— Секс с Оми был бы приятен Богу.
На это Оми хмыкнул и с отвращением взмахнул руками. Потом подобрал с полу брошенный график, разорвал его пополам и отшвырнул подальше.
— Я могу быть сексапильным! И еще каким... Только дайте мне шарфик — и я вам всем ПОКАЖУ.
Шульдих осознал, что победа близка, и тут же протянул Оми шарфик. Оми в него завернулся, и тут началась порнуха — просто чтобы доказать, что Оми и впрямь может быть сексапильным.
Да, может, конечно... при удачном освещении.
2. Водка в России стоит дешево
— Нет, — повторил Йоджи. — Говорю тебе: я не го-лу-бой.
Шульдих приподнял бровь, разглядывая йоджин костюм в облипочку. Все изгибы этого стройного тела, которые могли бы привлечь любого гея, в таком наряде выделялись прямо-таки в порнографическом великолепии.
— А я говорю, — парировал он: — Сом-ни-тель-но.
— Слушай, Шульдих. Ну, ты же плохой парень... этот, как его, злодей. Ты делаешь гадости невинным людям. А я — хороший парень. Герой. Нам по сюжету секс никак не полагается.
И хотя это звучало вполне логично... но аргументацию Йоджи сильно подрывал тот факт, что они с Шульдихом вели этот спор в спальне.
— Тебя это не интересует, да?
Шульдих сморгнул.
— Зато мы примерно одного роста, и вполне возможно, что я курю... так что после секса мы вполне могли бы выкурить одну сигарету на двоих — классная была бы сцена, разве нет?
У Йоджи с поразительной синхронностью отпала челюсть и распахнулись глаза. Вот что значит хорошая мышечная координация.
— Что за ФИГНЯ?! Мы одного роста?! При чем тут ЭТО?!
— К тому же, мы почти ровесники. И... ты только глянь, какие у меня волосы.
— Шульдих. Нет.
Удивительное дело, все эти отказы. Такое впечатление, что Вайсы просто сговорились с ним не спать. (Собственно, если бы ему кто-то сказал об этом ВЧЕРА, Шульдих бы ничуть не удивился: в конце концов, он достаточно отравлял им всем жизнь, чтобы не ждать ничего другого... Но СЕГОДНЯ, когда ему взбрело в голову потрахаться со своими злейшими врагами — он никак не мог понять, что такое на них нашло.)
— Кудо, — объявил он, твердо решив, что все равно переспит с самым доступным из Вайсов. — Закрой глаза и представь, что я девчонка. Серьезно, ну что тебе стоит заткнуться и сунуть свой член мне в задницу? Или надо устроить тебе ментальное изнасилование? Так ты скажи — если тебя это заводит...
Йоджи — на сей раз совершенно искренне — уткнулся лицом в ладони. Обреченно ссутулился и издал душераздирающий вздох.
— Если уж мне придется тебя трахнуть... — (Шульдиху очень не понравился его тон: такое впечатление, будто трахнуть Шульдиха — это черт знает какой подвиг!) — Тогда хоть напои меня сперва. И лучше посильнее. Как можно сильнее... но чтобы при этом я волшебным образом ухитрился удовлетворить тебя настолько, чтобы я забыл, как сильно тебя ненавижу, а ты — что презираешь меня до глубины души.
— Но не настолько презираю,— поспешно уточнил Шульдих, извлекая невесть откуда две стопки и бутылку водки (да, водки, потому что водка в России стоит дешево), — ...чтобы под тебя не лечь, потому что отчаянно тоскую по твоим крепким мужским объятиям.
— Так. А вот теперь я буду пить... А ты — молчать.
3. Но у меня же есть ПУЛЬС (или: Йоджи сделал это!)
— Да ни за что в жизни, ты что. С ума сошел?!
Шульдих посмотрел на самого обычного парня перед собой, с самыми обычными каштановыми волосами (которым не помешала бы стрижка) и самыми обычными карими глазами, да к тому же и коротышку. Ему тоже захотелось вдруг стать как можно незаметнее — и какого черта он опять тут оказался?
— Не собираюсь я с тобой спать!
— Но у меня же есть пульс, вот, пощупай. — Шульдих протянул руку, чтобы Кен мог за нее взяться и проверить, что таки да, пульс действительно есть, но Вайс лишь изумленно уставился на него, словно вообще не понял, какое это имеет к нему отношение. — Слушай, Кен, мне в голову не лезет ни одна причина, с какой стати нам с тобой трахаться. Ага. За исключением того, что мы оба живы. Мы несовместимы. Я обаятелен до одури, преисполнен всяческих талантов и стервозен как сама смерть, тогда как ты... Ну, ты и есть ты.
— Что за фигню ты несешь?
Шульдих моргнул.
— То есть как? Это значит, что я супер-крутой бишонен, по которому сходят с ума фанатки-извращенки по всему миру, а ты — придурковатый футболист, которого из любого фика выпихивают при первой же возможности. Ты... ты вроде Фарфа, на самом деле. Разве что фикрайтеры не могут завязать тебя в смирительную рубашку и подвесить в уголке, чтобы не мешался. Так что если хочешь попасть в фик — уж пожалуйста, напрягись и прояви готовность к сотрудничеству!
— То есть я должен переспать с тобой... с одним из своих злейших врагов... только ради того, чтобы попасть в какой-то фик?
— Точно.
— Ты спятил.
Шульдих вздохнул. Прикинул варианты. Можно было просто плюнуть и уйти — или продолжать убалтывать Кена — или распотрошить ему мозги и заставить трахаться насильно — или вернуться наконец к Шварцам и стать нормальным злодеем, которому нафиг сдался секс с этими придурками из Вайс...
— А Йоджи это сделал.
— Что?
— Два раза.
— Когда?
— Да вот, минут двадцать назад. — На пару секунд Шульдих задумался, стоит ли считать человека, сменившего двух (или даже трех) партнеров за сутки, неразборчивым в связях... но потом сказал себе, что это чепуха. Просто он чертовски привлекателен. А если так — то этим надо пользоваться на всю катушку. Самая лучшая философия.
— Гонишь.
— Да нет же, — заверил Шульдих. — Хотя я и сам удивился. Но думаю, ты будешь лучше.
— Чем Йоджи?
— Да. И Оми.
— Мать моя женщина. С Оми ты тоже успел?
Шульдих кивнул.
— Два раза.
Кен глубоко задумался.
— Знаешь, мы, кажется, исчерпали весь резерв реплик для порно-фика, так может перейдем прямиком к сексу, выбросив всякие там поцелуи-минеты и прочее? Такое занудство...
— А, ну да... Давай.
4. Волосы там, внизу
— Я тебя убью.
— Но, Айя... — Шульдих ничуть не опасался за свою жизнь и не проявляя ни малейшего желания причинить Айе нестерпимые страдания, хотя в прошлом это было одним из его любимых занятий. — Мы же с тобой оба рыжие. Только представь, какой у нас будет огненно-рыжий секс!
— Чепуха. Я — крашеный.
— Быть не может.
— Чего?
— Быть не может, что ты крашеный. У тебя волосы так блестят. Наверное, тогда это парик. — Шульдих уперся кулаками в бедра и задумался. А затем пришел к лучшему из возможных решений, рванулся вперед и стянул с Айи штаны. — АГА! Никакой ты и не крашеный! Я выиграл. Давай займемся сексом.
— Нет! — выкрикнул Айя, торопливо подтягивая брюки. Затем откуда-то извлек целую связку ремней и торопливо принялся перепоясываться, чтобы защитить свою невинность. — Потому что ты-то точно крашенный, а трахаться с крашеным рыжим у меня нет НИКАКИХ оснований... И к тому же ты не рыжий даже... ты — оранжевый!
Был только один способ доказать, что он настоящий рыжий, и поскольку Шульдиха нагота ничуть не смущала (еще бы, все утро трахаться с остальными вайсами!), то он тут же спустил штаны.
Айя взвизгнул, закрывая глаза руками.
— Я о ТАКОМ совсем не думал!
— Ну и зря, очень наивно с твоей стороны. Учитывая, что ровно перед этим я стянул штаны с тебя. — И Шульдих, потянувшись, опять сделал то же самое. Ремни посыпались на пол. (В общем, каким-то образом оба оказались совершенно голыми). — А теперь — вперед, к сексу!
— Но.. но... У меня еще никогда никого не было, — возразил Айя.
Шульдих нахмурился.
— С такой задницей, со всеми этими кожаными шмотками... — (Ну ладно, может, там только плащ из кожи, но все равно!) — ...с такой смазливой физиономией... и никогда и ничего?
Айя издал тяжкий вздох.
— Красота — мое проклятие.
— Слушай, я тут пытаюсь выжать из себя хоть каплю интереса к тебе, так не мог бы ты заткнуться и не повторять эти фанфикерские бредни? Ты вполне симпатичный, чтобы хоть разок с кем-нибудь переспать. Но, в общем... в зеркало на себя посмотри... Не настолько уж ты хорош, да и характер у тебя откровенно дерьмовый.
— Да как ты смеешь мне такое говорить?!
Шульдих потер щеку, пытаясь придумать, как бы уложить этого голого парня в постель.
— Ладно, Айя... извини. Можешь отомстить — оттрахав меня вон на той очень жесткой поверхности, чтобы осталась куча ссадин и синяков повсюду, где только можно.
— Не могу.
Терпение. Терпение. И еще раз терпение.
— Почему? — поинтересовался он, с воплощенной невозмутимостью.
— Потому что мне положено быть снизу. Смотри. — Он вытащил график (из заднего кармана у Оми) и прикрепил его к стене. — Шестьдесять процентов фанаток предпочитают видеть меня снизу, поскольку это глубже раскрывает мой характер... или же им просто нравится, когда меня кто-то трахает. Думаю, тут налицо признаки скрытой агрессивности, потому что я такой красивый. Потому что так и есть. Я такой красивый.
Шульдих закашлялся и выставил против этого собственный аргумент, в виде еще более красочного графика куда большего формата (так что он едва поместился у Оми в заднем кармане), — который он повесил на стену, поверх айиного.
— Но меня предпочитают видеть снизу девяносто восемь процентов фанаток. Это точно перевешивает.
— Так, лично я тебя трахать не собираюсь, так что постарайся найти в себе хоть искорку доминирования. В конце концов, ты злобный мерзавец — или где?
На заднем плане запели скрипки. Шульдих трогательно вздохнул.
— Не могу. Понимаешь... когда я был моложе... — (под «моложе» он подразумевал — вчера) — ...я как-то раз побеседовал по душам с Шушунчиком... ну... с Шу-шу-зайкой...
Судя по всему, Айя понятия не имел, что за бред несет Шульдих.
— В общем... ты понял... — Немец сделал широкий указующий жест (а поскольку он был обнажен, то смысл указующего жеста быстро сделался очевиден).
— А-а, — Прошептал изумленный Айя. — Так ты... дал ЕМУ имя?
— Ну, надо же было куда-то девать все эти идиотские прозвища, которыми меня награждают фанатки.
— Да... наверное... ага... Так и что, вы с Шушунчиком поговорили по душам, и...?
— И он признался, — как ни в чем не бывало продолжил Шульдих, — что до смерти боится всяких жутких, темных и тесных мест. — На его лице отразилась печаль, скрипки на заднем плане трагически возрыдали, а затем примолкли, очень вовремя, чтобы немцу не пришлось их перекрикивать. — Вот почему я никак не могу тебя трахнуть. Но зато я никогда не прочь позволить парню, которого до этого обижал, отыграться на моей заднице. Так что, поехали?
— Я вовсе не тесный, темный и жуткий, — оскорбился Айя.
— Я не о том, Айя.
— Нет уж, я лучше пойду к Йоджи, он-то сверху быть не откажется. — И повернулся к выходу, с самым целеустремленным видом (и голый).
— НЕТ! — завопил ему вслед Шульдих. — ЧЕРТ! Я сделал что-то ужасное с твоей сестрой!
Айя застыл и обернулся через плечо.
— И что ты с ней сделал?
— Э-э... я... ну... — Шульдиху как назло ничего не шло на ум. — Покрасил ей ногти на ногах... зеленым лаком? — Бред полный, конечно. Кого, в здравом уме, могло бы оскорбить...
— УБЛЮДОК! Вот сейчас я тебя оттрахаю со всей жестокостью, чтобы показать, как я тебя ненавижу!
5. Впятером веселее
В общем, получился типа как эффект домино. Кен — судя по всему, страдавший хроническим речевым недержанием — немедленно заявился к Кудо, чтобы сообщить (громогласно), что переспал с Шульдихом, и ему понравилось. На что Кудо (радостно) отозвался: «МНЕ ТОЖЕ!», и они вдвоем отправились к Оми, который как раз прилег вздремнуть... очень сексуально.
Оми, едва услышав, что оба его товарища по команде трахались с Шульдихом, сразу подумал о главном:
— А как же Айя?
И они все втроем — довольно грубо и без стука — вломились к Айе в спальню. Где и застали Айю с Шульдихом в весьма компрометирующем положении. (Айя чистил зубы в ванной, возникающей у него в комнате время от времени, а Шульдих разглядывал пяльцы, обнаруженные у Айи под подушкой. Там был вышит окровавленный чиби-Такатори с вырванным сердцем, и надпись кроваво-красными буквами: «ШИНЕ НА ВЕКИ ВЕЧНЫЕ!»)
— Это не мое! — взвился Шульдих, запихивая пяльцы под кровать.
— И чем это вы тут занимаетесь? — поинтересовался Оми.
Айя (как только появились его товарищи по команде) тут же вновь стал мрачным и молчаливым. (И одетым — хотя совершенно неясно, откуда на нем взялись штаны).
— О, супер, вот все и собрались! Пора устроить групповушку! — Шульдих вскочил и радостно захлопал в ладоши.
— Нет! — выкрикнул Кен.
— Категорически нет, — подтвердил Йоджи.
— Ладно... то есть... Нет! — Оми смущенно улыбнулся. — Ну, он же такой классный...
— Я наотрез и решительно отказываюсь заниматься сексом с Айей. Ни при каких обстоятельствах, — отрезал Кен. — Я его терпеть не могу.
— Я тоже... То есть он конечно ничего, но спать я с ним не буду, — поддержал его Йоджи.
— Надо же, переборчивые какие, — недовольно буркнул Оми себе под нос.
— Я бы сказал, что оскорблен до глубины души, но на самом деле мне наплевать и на всех вас, и на то, с кем вы трахаетесь, — заявил Айя. (Ванная исчезла как по волшебству, вместе с зубной щеткой и пастой.) — И никакой групповухи у меня на кровати. Это портит пружины.
— А где твой здоровый дух авантюризма? — взмолился Шульдих. — Ты только представь... все вместе, рядышком, все трутся друг о друга, целуются, можно кому-нибудь заехать локтем в глаз... Это же прикольно!
— Нет, — хором заявили все трое Вайсов.
— Ну, нет так нет, — вздохнул Оми.
— Эй! — возмутился Шульдих. — Мы же тут все — такие горячие парни.
— Включить кондиционер? — услужливо предложил Кен.
Шульдих тяжко вздохнул. И потянулся за очередной схемой (судя по всему, Оми их просто коллекционировал), а затем налепил ее на стену. Предыдущие оттуда слетели во время «жестокого секса из мести». Затем он вынул у Оми из заднего кармана (мальчик тут же придвинулся поближе) лазерную указку и начал:
— Как вы можете наблюдать на этом графике, требования к элементарной логике у фанфикеров катастрофически падают, по мере увеличения числа горячих парней, занимающих одно койко-место. Вот, взгляните, какие тревожные показатели. Итак...
— Гадость какая, — простонал Кен. — Я, Фарф и Оми?
— Чувствую себя изнасилованным, — констатировал Йоджи. — И не в хорошем смысле слова.
И тут подал голос Оми, обращаясь к Айе:
— А ты вообще в курсе, что по канону лишился девственности в шестнадцать лет?
Айя растерянно захлопал глазами.
— С кем?
— Не знаю. С какой-то девицей.
— Глупости. Тогда я был бы гетным. — Он обернулся к Шульдиху (окончательно отметая канон как нечто несущественное) и ткнул пальцем в график. — А Наги тут причем, черт возьми?
— Его положено было один раз упомянуть в фике. Теперь можем вычеркивать. — Шульдих аккуратно вымарал своего товарища по команде из списка. — Итак. Кто готов к бурному бессмысленному сексу?
— А что? Миссий у нас пока никаких нет, букеты собирать не надо, других важных дел тоже вроде не намечается... — Йоджи начал раздеваться. — А сюжет — кому он нафиг сдался?
— Это неправильно! — заявил Кен (не слишком уверенно). — Не хочу я спать с Айей! У него же точно полно Айя-микробов!
Айя злобно покосился на него.
— Нет у меня никаких микробов. Я красивый, а у красивых — микробов не бывает.
— Бывают, — возразил Кен.
— Нет!
— Да!
— Нет!
Оми закатил глаза и взглянул на Шульдиха.
— Ну так что?... Йоджи вон уже готов...
Обернувшись, Шульдих обнаружил на постели расслабленного и слегка скучающего Йоджи. Тот кивнул в знак согласия с Оми.
Улыбку на лице мальчика он заметил слишком поздно, чтобы среагировать... да и кто станет возражать, когда один из вайсов вдруг превращается в сексуального маньяка, без всяких предрассудков? Он рухнул на кровать, где и был немедленно атакован превосходящими силами противника.
— Эй, нечестно! — завопил Кен. И, оставив Айю продолжать бессмысленный спор с самим собой, устремился в самую гущу кучи-малы на кровати. — Я тоже хочу оргию!
— Извини, но сейчас припрутся какие-то детишки и станут требовать, чтобы ты с ними играл в футбол. — Шульдих обернулся к дверям как раз вовремя, когда из коридора донеслось:
— КЕН-КУН!
— И как эти мелкие мерзавцы меня вечно находят? — пробормотал Кен, а затем повысил голос: — Я не могу сейчас играть! У нас тут секс-оргия, с убийцей из враждебной группировки!
Судя по хныканью за дверью, там остались сильно разочарованы.
— А чего мы до сих пор не трахаемся? — поинтересовался Йоджи. Вроде как все были наготове, но до сих пор никто ни об кого не терся с постанываниями, никому ничего не прикусывал, не посасывал и не ущипывал. (А также не подрагивал, не вскрикивал, не урчал, не стонал и не умолял о пощаде).
— Айя, — пояснил Шульдих.
Все хором вздохнули.
Шульдих понял, что ради рейтинга ему опять придется заталкивать Айю в постель самому. Он подался вперед, чтобы тот мог его разглядеть в гуще тел.
— Айя... теперь Йоджи может тебя трахнуть, если хочешь.
— Правда? — Айя как-то подозрительно оживился.
— Ага, факт. — Йоджи тоже готов был на жертвы во имя рейтинга. — Это мечта всей моей гетеросексуальной жизни: затащить Айю Фудзимию в постель. И растопить его холодное сердце в моих крепких мужских объятиях.
— Очень крепких, — подтвердил Шульдих.
— Спасибо, — отозвался Йоджи.
— Фигня вопрос. Короче, Айя, давай, вали сюда.
И что ему оставалось?